Ознакомительный фрагмент
– Чтобы желать кого-то, необходимо отдавать что-то от себя, позволять себе тоже чувствовать любовь к кому-то. Я не вижу, чтобы вы шли на такой риск, – пока. Только когда вы сможете терпимо отнестись к этому риску, вы обретете истинную силу.
Молчание.
– За чем вы на самом деле охотитесь? За любовью или за подтверждением своей репутации? Чтобы любить кого-то, нужна… смелость .
– Вы меня бесите! – заявил Дэвид, нахмурившись и обхватывая себя руками.
– Хорошо! И что же именно вас бесит?
– Я, черт возьми, чувствую себя пристыженным, мелким и… жалким.
– Отлично! – воскликнула я. – Наконец-то вы позволяете мне рассмотреть вас . Спасибо!
– Да на здоровье!
– Хорошо. Теперь мы можем немного поработать…
* * *Когда мы в следующий раз встретились с Дэвидом, он вошел в кабинет в необычно подавленном состоянии. Его характерные повадки «крутого парня» сменились паникой. Никакого флирта или жеманной светской беседы.
– Думаю, моя подруга мне изменяет! – выпалил он. – Но она это отрицает.
– Что привело вас к такому выводу?
– Я заглянул в ее сотовый и нашел СМС от другого мужчины, он писал, что едет к ней. Сообщение было послано в три часа ночи. Она утверждает, что это просто ее друг, а сообщение он послал ей по ошибке. Я был вне себя. Уехал домой и начал листать свою телефонную книжку.
Ах, телефонную книжку! Любимое одеяльце Дэвида! Символ его состоятельности. Ключ к тому, что не дает ему раскрыться.
– Я позвонил той сексуальной брюнетке, с которой познакомился на днях в «Будда-баре», и она пригласила меня к себе. – Его голос упал до шепота, в котором отчетливо сквозило отвращение. – Но когда я попытался заняться с ней сексом, то не смог добиться этой долбаной эрекции!
Я сочувственно нахмурила брови.
– Я все это время думал о Никки, – продолжал он. – Я не мог сосредоточиться. Даже когда эта цыпочка взяла его в рот, я не смог сохранить твердость.
Отвращение Дэвида к себе дошло до кризисной точки – и для него это была хорошая возможность роста. Он пытался избавиться от своей боли, спрятавшись от нее в сексуальном приключении, – и просто не сумел сбежать . Теперь его защита была сломлена. Он чувствовал себя отвергнутым. Он чувствовал себя неудачником. Он был похож на мальчишку, который плачет из-за того, что его не взяли в спортивную команду.
– Вы так злитесь на себя из-за того, что у вас не встал, – и это при том, что у вас был такой серьезный повод для расстройства?
– Да! – Он пожевал нижнюю губу, потом взорвался гневом: – Долбаные суки!
– Вы злитесь. А еще похоже, что вы обижены и считаете, что женщинам нельзя доверять.
– Все они изменщицы, – холодно объявил он.
– Однако вы нуждаетесь в женщинах, вам нужно, чтобы вас любили, – с жаром сказала я.
– Да, – согласился Дэвид, его лицо омрачило мимолетное выражение обиды.
– Но вы боитесь им доверять, – продолжала я, ища взглядом то, что пряталось за сдержанностью, которую выдавали его сжатые челюсти.
– Вот потому-то у меня есть одна основная и много других про запас, – сказал он, возвращаясь к испытанному шаблону.
– И это помогает вам чувствовать себя в безопасности?
– Да. Да! Я просто ненавижу быть один. Это хуже всего. Я этого не выношу. Мне становится так скучно! И я начинаю звонить всем, кого я знаю, ища любую девушку, с которой можно встретиться.
– Значит, вас пугает не только отсутствие отношений, но и одиночество в своей квартире – пусть даже только на одну ночь – для вас уже чересчур.
– Такое ощущение, что мне неуютно в моей собственной шкуре.
– Можете описать, что вы при этом чувствуете?
– Не знаю, – сказал он с усилием.
Дэвид настолько утратил контакт с собой, что не осознавал своих собственных внутренних ощущений. Но я не собиралась позволить ему соскочить с крючка. Это было важно – суметь идентифицировать то, что являлось для него столь мощным стимулом.
– Попробуйте рассказать мне, как это ощущается в вашем теле.
– Не знаю, – повторил он.
Я ждала. Я могла бы облегчить его дискомфорт, подсказав верные слова, но нужно было дать ему вычислить их самостоятельно. И под конец мое молчание вынудило его отвечать.
– Полагаю, это… пустота… вот здесь, – сказал Дэвид, указывая на грудь. – И беспокойная энергия. Это такой темный момент… я словно не существую. Я впадаю в панику. Я должен позвонить женщине. Это упорное чувство. И для меня оно нестерпимо.
Наконец-то прорыв честности после нескольких месяцев терапии! Мы добрались до той боли, которая была стимулом его поведения.
– Похоже, это глубинный дискомфорт.
– Да, вот потому-то я иду в бар или начинаю названивать женщинам.
– Значит, вы справляетесь со своим страхом одиночества, а в данном случае – со страхом, что вам изменяют, заставляя женщин выражать свое желание к вам.
– Но я не хочу вступать в отношения с этими женщинами.
– Именно. Вы избегаете более глубокого контакта. Эти женщины для вас словно зеркало, отражающее вашу ценность. Без них вас не существует.
– Но иногда это бывает приятно.
– Я знаю, что это приятно и доставляет вам удовольствие, – подтвердила я. – Вы ищете женщину, чтобы она помогла вам хорошо относиться к себе. Но потом вы разочаровываетесь и фиксируетесь на том, как ненадежны женщины. Вы предоставляете женщине определять, достойны вы любви или нет. Чего здесь не хватает?
– Того, что я сам этого не чувствую.
– Вы отдаете в руки другого человека большую власть. Вы хотите подтверждения тому, что вас можно любить, но, даже когда получаете его, вам всегда мало. Мне кажется, что в результате всего этого вы, пытаясь обрести власть, в действительности ее утрачиваете.
– Я никогда не думал об этом с такой стороны.
– Что от вас требуется, чтобы поверить, что это правда?
Я наклонилась вперед, чтобы сократить дистанцию между нами.
– Мне нужно полюбить себя ? – проговорил он, едва удерживаясь от смеха: весь наш разговор свелся к психотерапевтическому клише.
– Да. Для вас это возможность уйти от своего шаблона. Если вы можете отыскать любовь внутри, не нужно будет охотиться за ней вовне .
– Ладно, док! Ладно, я вам верю.
Дэвид был высокого мнения о себе, но уже понял, что я с легкостью могу заставить его «сдуться». Он должен был перестать строить свою самоценность, основываясь исключительно на внешнем подкреплении, которое получал от своей карьеры, внешности, финансового положения, похвал, которые расточали ему родственники и любовницы. Все это – вещи ненадежные. Красота поблекнет, финансовый успех непостоянен, а женщины могут подвести. Нет никаких констант. Чтобы чувствовать себя достойным, Дэвиду необходимо было научиться обеспечивать подтверждение своей ценности самостоятельно. Ему нужно было научиться принимать и ценить себя, а также запустить процесс самоисследования.
– А с чего нужно начинать? – спросил он.
– Вам нужно освободиться от того, что думают о вас все остальные, – ответила я. – Вам нужно чтить то, что действительно мотивирует вас, даже если вы не знаете, что это такое в настоящий момент. Вполне может быть, что это именно то, что вы сейчас делаете. Но вы должны быть готовы начать все заново – без женщин – и выяснить это.
Хотя нарциссизм Дэвида имел чрезвычайно пагубные последствия, в действительности это была попытка самопринятия . Он искал более безопасную, менее уязвимую альтернативу настоящей любви, а я толкала его прямо в объятия настоящих страхов, чтобы он больше не мог избегать их. Я считала, что, если он сможет разобраться с этими страхами вместе со мной, это поможет ему подготовиться к настоящей любви.
* * *После работы я шагала сквозь душный летний вечер по улице, вдоль которой выстроились рестораны и кафе, к своему самому любимому месту для размышлений – старому дивану на крыше нашего дома, где я частенько сиживала и вглядывалась в свою воображаемую гостиную – в Манхэттен.
Это очень расслабляло – наблюдать городскую сутолоку с высоты нескольких этажей, которые всегда обеспечивали мне удаленную перспективу – удаленную как от хаоса большого города, так и от моих собственных эмоций; так что я могла хорошенько поразмыслить о Дэвиде. Наконец-то меня посетило чувство умиротворенности в связи с нашей работой! Больше не было никакой необходимости лупить Дэвида, как пиньяту: я чувствовала, что он по-настоящему открылся навстречу переменам.
Дэвид достиг важного этапа. Прежде он считал, что пикап помогает ему лучше к себе относиться, но теперь он наконец осознал, что ему становилось только хуже. Но любовь к себе – задача нелегкая, в особенности перед лицом мощного подкрепления, которое Дэвид получал от своих карьерных успехов, одобрения сверстников и родителей, наличия подруги-модели и способности соблазнять других красивых женщин, чтобы снова и снова демонстрировать себе свою ценность.