Ознакомительный фрагмент
от холода, но под глазами залегли тёмные круги, и он заметно похудел. Усталость сквозила в каждом его движении. Сколько всего он повидал на этой войне, в которой Альжбета ничего не понимала.Госпожа Вайнхольд тотчас сделала соответствующие распоряжения на кухне и, пока все ждали обеда, господин Вайнхольд поздравлял господина Бернхарда с победой над странным явлением, которое называлось «ересь».
— Это развращение, это уничтожение, это убийство нашей веры! — говорил священник. — Эти люди… нет, эти злодеи переврали святейшую из книг в груду огня адского! Эти дьяволы желают поселить смуту в ряды праведников! Они смеются над нами и верят в дьявола!..
— Дорогой Майнхоф, — с усталой улыбкой вздохнул господин Бернхард. — Давайте насладимся гостеприимством этой чудесной семьи и не будет говорить о мерзостях…
— Много сожгли? — с горящими глазами спросил господин Вайнхольд.
— Много, — кивнул господин Бернхард.
— Кого сожгли? — не поняла Альжбета.
— Еретиков, — спокойно отозвался господин Бернхард, внимательно поглядев девушке в глаза.
— Это что, люди? — выдохнула она.
— В какой-то степени люди.
— Но что они сделали? — охнула девушка. — Они не верят в Бога?
— Я не знаю, верят ли они в Бога, — всё столь же спокойно и устало отвечал господин Бернхард. — Они верят в нечто извращённое. Они говорят, что им ведомо, где истина. Но я уверен, что все они поклоняются дьяволу.
Неужто этот благородный мужчина сжёг множество людей только из-за того, что у них было другое видение веры? Только из-за того, что эта другая вера была ближе их душе, их принципам, их мыслям и совести? Альжбета страшно похолодела и уже хотела расспросить обоих побольше об этом разрушительном, чудовищном походе, но госпожа Вайнхольд пригласила всех к столу.
— Вы были ранены? — с горящими глазами спросила Мэйда.
— К счастью, нет, — отвечал господин Бернхард. — Один молодой солдат прямо перед моим носом убил моего врага. Если бы не он, я бы погиб.
— Молодой солдат?! — восхищённо воскликнула девочка. — Он красив?
— Мэйда! — возмущённо воскликнула госпожа Вайнхольд. — Как тебе не стыдно!
Господин Бернхард тихо засмеялся и ответил:
— Я мало понимаю в мужской красоте, дорогая Мэйда. Но его бесстрашие восхитило меня, как восхитило нежелание принимать мою благодарность. Он — чужеземец. Очень искусный боец!
— Наёмник? — спросил господин Вайнхольд.
— Скорее всего, — ответил господин Бернхард. — Он отказался рассказывать мне, как попал к Хладвигу, но он сослужил нам обоим хорошую службу.
— Хладвиг Хёльсгрубэ! — воскликнул господин Вайнхольд. — Надеюсь, он вылез из этой заварушки без единой царапины.
— Как же зовут вашего спасителя? — осведомилась госпожа Вайнхольд.
— Элиас Садеган, — последовал ответ.
— Какое странное имя! Из какой он страны?
— С каких-то северных земель. Если таких воинов там ещё много, Кабрии стоит рассмотреть их в качестве союзников.
— Как же отблагодарили вы его, Рупрехт? — не унимался господин Вайнхольд.
— Я взял его к себе на службу. Я редко видел, чтобы молодой солдат мог владеть оружием так, как он владеет.
— До чего полезный воин! — восхищённо воскликнул господин Вайнхольд.
— До чего страшный человек, — выдохнула Альжбета.
— Ещё он умён и не похож на всех этих грубых наёмников, — продолжал господин Бернхард. — Как-нибудь я все же прознаю, что заставило его пойти в ряды наёмников.
— Приводите его к нам! — оживился хозяин дома. — Этот молодой человек интересен мне до крайности!
— Он несколько своенравен и не очень любит людей, — последовал ответ. — Если пожелает, я приведу его.
Альжбета искренне понадеялась, что никогда его не увидит. Человек, который так виртуозно владел оружием и без зазрения совести пускал его в бой из личной выгоды, не мог быть благородным во всех отношениях.
Когда обед закончился, господа засобирались домой, Вайнхольды высыпали на улицу проводить их. Пока преподобный Майахоф что-то назидательно говорил супругам, господин Бернхард предложил Альжбете немного пройтись, и тихо спросил:
— Как живётся вам здесь?
— Благодарю вас, господин Бернхард. Мне живётся здесь хорошо. Вайнхольды — очень добрые и заботливые люди. Мне не на что жаловаться.
— Ханс Вайнхольд очень хорошо отзывается о вас, Альжбета. Вы хорошо влияете на Мэйду. Из ослика она превратилась в довольно воспитанную девицу. Она даже одеваться стала иначе… Альжбета, кто ты?
Девушка заволновалась, но заставила себя успокоиться и спокойно ответила, глядя ему прямо в глаза:
— Вы знаете, кто я, господин Бернхард. Я — Альжбета Камош.
— Все, что я знаю о тебе, Альжбета, — у тебя очень непростая судьба. Ты выросла в благородной семье. Ты умеешь то, что не умеет ни одна служанка, ни одна простая деревенская девушка. Твои манеры, твои… — он запнулся, поглядел на неё и мягко проговорил: — Я не прошу тебя рассказывать мне правду прямо сейчас. Все надежды мои на то, что ты, Альжбета, когда-нибудь все же приоткроешь мне свою тайну.
«Если я открою вам свою тайну, господин Бернхард, вы сожжёте меня на костре, — горько подумала Альжбета. — Маркус по началу относился ко мне неплохо и даже, кажется, с каким-то пониманием. Но как только он увидел эти узоры, он отдал меня своим солдатам на растерзание…»
Господин Бернхард молча шёл рядом некоторое время, потом произнёс:
— Осуждение в твоих глазах не даёт мне покоя, Альжбета. Когда-нибудь я объясню тебе, почему мы боремся с ересью. Я хочу, чтобы ты верила мне: мы не можем позволить дьяволу восторжествовать, а его слуги день и ночь собирают свои силы и натравливают их на праведников…
Она не верила ему, не верила ни одному его слову.
— Я не смею осуждать вас, господин Бернхард, — нежно ответила Альжбета, остановившись и поглядев ему в глаза. — Вы подарили мне возможность жить. Только лишь по доброте своего благородного сердца. Как смею я осуждать вас? Вы — спаситель мой, и я должна славить вас…
— Но все же ты осуждаешь, — тихо отозвался господин Бернхард. — Когда-нибудь ты поймёшь меня, Альжбета. Я должен ехать.
— Благодарю вас за внимание ко мне, господин Бернхард, — залепетала Альжбета, сделав изящный реверанс. — Вы ещё приедете?
— Разумеется, — с тихой улыбкой отозвался господин Бернхард, оглядывая её лицо мягким взглядом. — Я